Певица в беседе с нашим обозревателем рассказала, насколько ей важен бытовой комфорт, почему она так любит Индию и Ахматову, что главное в общении со зрителем и способна ли она соврать для пользы дела — Вас знают как замечательную певицу, исполнительницу романсов. Но вы ещё играете в театре. Я читал, что ваш папа говорил вам: «Надо стремиться к большему, к чему-то грандиозному». Но зачем вам участие в спектаклях? — Это мой театр — театр Нины Шацкой. У нас есть три спектакля с Олей Кабо, но это такие спектакли, больше похожие на концерты. С Олей Кабо у меня статичный образ у микрофона, там Ольга более динамична. Еще есть спектакль, который называется «Затерянные птицы», по мотивам романа Маркеса «Любовь во время чумы», там с Григорием Сиятвиндой у нас уже настоящее действо. У нас там есть декорации, я там много двигаюсь, занято большое количество музыкантов. И, оказывается, во мне есть какие-то, не знаю, как правильно сказать, во мне есть некий артистизм, но который все-таки я бы не назвала театральным актерским мастерством. Я очень сложно говорю чужие тексты. Я легко импровизирую, сама могу легко вести свои концерты и легко петь. В нашем спектакле говорит Гриша, я пою. — С Григорием — понятно, он все-таки мужчина. А с Ольгой — две красивые женщины на одной сцене. Получается не тянуть одеяло на себя? — У нас удивительный тандем. — Вы, по-моему, больше девяти лет вместе? — Больше десяти. Сначала был у нас ахматовский спектакль. Я пришла к Оле с предложением создать некое объединение — тогда я уже пела баллады Ахматовой, положенные на музыку Златы Раздолиной. А Ольга к этому времени давно сотрудничала с Юлей Жжёновой, дочерью великого нашего Георгия Жжёнова. Она и придумала спектакль. И то, как его приняла публика, для нас было открытием. И спустя несколько лет Оля захотела — это была ее идея — сделать такой же проект, посвященный Марине Цветаевой к ее 120-летию У нас долго не получалось. Но знаете, такое бывает чудо, когда чему-то суждено произойти, то всё складывается. Премьеру цветаевского проекта мы предложили Дому музыки. И они, зная наш ахматовский спектакль, сразу дали нам дату через год. А спустя какое-то очень короткое время нам выделили деньги на этот спектакль. Но у нас еще ничего не было. И главное, не было музыки. Был бюджет, и это придавало нам уверенность в том, что мы за год справимся. Пошли к нашим самым крупным композиторам. Эдуард Артемьев был занят, он сказал, что, к сожалению, не может. Были еще несколько композиторов, которые принципиально не работают с Цветаевой. В итоге судьба послала нам ученика и продолжателя, наверное, дела Артемьева — кинокомпозитора Дмитрия Селипанова. Ему было 25 лет, совсем юный, он не писал еще вокальной музыки, не работал с симфоническим оркестром. Но я этого ничего не знала. И когда он прислал для знакомства только что написанный романс, у меня внутри оборвалось что-то, я подумала, что только бы вот всё срослось, настолько эта музыка показалась мне родной. И тогда уже всё сложилось. — Волнительно выходить на сцену с профессиональными актерами? — Легко. Потому что они умеют быть партнерами на сцене. До того, как мы стали работать с Олей, у меня никогда не было парных проектов. А к Грише я уже пришла с опытом работы с Ольгой. Когда я заявляю наш с ним проект, нет еще человека, который бы не удивился, как мы коллаборируемся в таком спектакле, насколько мы разные. Но людям, которые читали роман «Любовь во время чумы», очень понятны и главная героиня, и главный герой. Они как будто бы несовместимы и в жизни абсолютно разные. В этом вся задумка — в единстве борьбы противоположностей. И Гриша фантастический! Его же большинство телевизионных зрителей знают по комедийным сериалам, я сама его, честно говоря, впервые увидела там. Но я в него, как в актера, влюблена. Люди театральные знают его по «Сатирикону». И, конечно, Гриша большой актер, он глыба. Уже я знаю всё, что он будет говорить, его текст, но я получаю колоссальное удовольствие на сцене, просто слушая его, наблюдая за ним. Он мастер! Хотя было неловко, стыдно рядом с ним, потому что я понимала, что я работаю на органике, он работает на мастерстве. И у меня органика долго очень не включалась. Никак не получалось почувствовать, были зажимы. Я понимала, что Гриша дает мне фору, что он меня принимает такой. Я на себя злилась, что не могу никак раскрыться. Публику-то легко обмануть, а профессионалов невозможно — как музыкантов, если ты с оркестром работаешь, так и актеров. И мне все время казалось, что я не соответствую Грише. Но недавно в Челябинске наш проект дал мне веру в то, что всё будет хорошо и что все получается. — Понятно, что и Ольга, и Григорий дают вам понимание физики актерского мастерства, погружение в эту профессию, а что, на ваш взгляд, вы даете им? — Я им предлагаю эти проекты как продюсер. Я понимаю, что сейчас многие улыбнутся, дескать, я у Христа за пазухой, у мужа, он решает мои проблемы, но все эти проекты были сделаны до замужества. То есть я или находила деньги, или откладывала их сама. Если не было каких-то спонсоров, людей, которые хотели помочь что-то сделать, то я со своих гонораров откладывала, чтобы это состоялось. Для меня это были очень важные проекты, идеи. Наверное, я им даю удовольствие соприкосновения с искусством. Потому что, как вы правильно сказали, сейчас антрепризы легкомысленные, они так глубоко не затрагивают. А мы все-таки прикасаемся к великим именам. — На гастролях в свободное время чем занимаетесь? — Если это какой-то край, в котором еще не была, я стремлюсь познакомиться, побегать, посмотреть. В этом году добралась до Улан-Удэ. Была в приятном шоке. Сейчас очень хочу туда приехать еще раз. Я давно хотела посмотреть весь регион. Меня поразил сам город. Вот сколько я езжу, очень люблю фотографировать старые дома, деревянное зодчество. Но в том количестве и в том состоянии, в котором это присутствует в Улан-Удэ, я, честно говоря, нигде не видела. Эти наличники, ставни — дух захватывает от красоты, от этого богатства и от того, как они бережно ко всему относятся. Хожу, смотрю, пытаюсь что-то описывать. Сейчас у меня есть мечта: пытаюсь получить какой-то грант. Потому что очень сложно поездить по России, сделать проект, написать такую же книгу, какие у меня вышли по разным странам. Во второй книжке есть большой раздел по острову Беринга и по острову Врангеля. Но всё равно хочется прямо в дальние-дальние уголки страны заглянуть. А так, если приезжаю на наши спектакли, то я всегда появляюсь на день раньше. Репетирую с оркестром, уже в день спектакля с Олей или Гришей утром проходит репетиция сборная, и вечером — сам проект. Всё равно много приходится репетировать. Поэтому — репетиции и спать. — Слышал, что любите путешествовать в Индию… —…Очень люблю Индию. Давно там не была, успела перед пандемией, она в марте началась, а я в феврале съездила. Сейчас опять мои друзья начинают туда ездить. — А чем нравится этот регион? — Там интересно. Когда в Индии в приземлившемся самолете открывается дверь, я вдыхаю воздух и понимаю, что кто-то из моих древних предков там жил. — Почему? — Потому что у меня мгновенное происходит расслабление. Мы же все собранные, такова наша физиология. А там мгновенно от этого воздуха что-то происходит, но я не могу объяснить сознанием, что именно. Индия — это моя розетка. Мне надо приехать туда, вилку свою воткнуть, и всё, я набираюсь сил. Причем в разных регионах. Не то что наши ездят только на Гоа. То же самое происходит, когда я была в северных регионах. — Согласен с вами. — Кстати, меня что-то очень долго не пускало в Среднюю, Центральную Азию, в этот мусульманский регион. Было предубеждение, страх, что женщине там небезопасно. И вот когда я оказалась в Иране, в Пакистане, даже в Афганистане, в Ваханском коридоре, где живут памирцы, так вот у них другое немножко мусульманство, не такое радикальное. Там женщина может ходить с открытым лицом. Меня тоже этот регион очень притянул. Мир — это часто войны на религиозной основе. Вот я помню, что в институте был предмет «Научный атеизм», который я никак не могла понять и всё время пыталась педагогам объяснить «от обратного». Они мне ставили двойки, потому что логически у меня никак не получалось объяснить атеизм. Там же всё начинается с Ветхого Завета. И для меня было колоссальным потрясением, побывав в Японии, узнать о синтоизме, это было всего 10 лет назад. Эта религия стала для меня потрясением. До Ветхого Завета было такое колоссальное количество разных религий. Например, Зороастризм в Азии, это очень интересно. А эта приверженность зороастрийцев их постулату о том, что главное — это чистота земли, воды и огня! И до сих пор ведь не зря так чисто убирают таджики и узбеки, потому что там издревле закладывалось отношение к чистоте. Ну мне так кажется. Я видела, как в аулах маленький ребенок, который с трудом ходит, берет веник и метёт двор.
