Актриса рассказала нам о семейном укладе, интересных ролях и жизни в Питере Дарья Урсуляк была героиней нашего журнала три года назад, но за это время у нее случился не просто прорыв, а вертикальный взлет. И появилась новая семья, что тоже стало поводом для разговора. — Даша, у тебя выходит такое количество проектов, причем с большими ролями, что кажется, ты работаешь нон-стоп… — По-разному. Случается, что полгода почти нет выходных, а иногда выпадает месяц прекрасного ничегонеделанья. Допустим, прошлым летом все замечательно сложилось — удалось на целый август уехать отдыхать с детьми. Но необходимое условие моего спокойствия в такое время «отдыха-простоя» — рабочая перспектива. Если паузе конца не видно, радость от передышки сменяется паникой. (Улыбается.) Ты говоришь «с детьми», но у тебя же только одна Ульяна? — У моего мужа двое детей. В складчину в нашей семье их трое: почти семи, почти девяти и тринадцати лет. (Улыбается.) Три года назад, когда мы делали интервью в наш журнал, твоя жизнь еще была другой. Появилась новая семья — ты легко прошла это изменение? — Я надеюсь, это долгий путь. Нет ни результатов, ни итогов, нет ощущения завершенного дела — все прошла, ко всему готова, адаптируюсь мгновенно, изменения мне нипочем. Это не так. Мы все проходим этапы: нам бывает и сложно, и радостно, и интересно. Мы все взрослеем и меняемся. Любой путь здорово проходить вместе с теми, с кем очень хочешь его пройти. — Но тебе это не мешает работать в том же ритме или ищешь баланс между профессией и семьей? — Наверное, та ответственность и те обязательства, которыми я обросла за последние годы, приводят к новой расстановке приоритетов. Я не хочу надолго выпадать из жизни семьи и стараюсь этого не делать. При этом сложный рабочий график меня очень бодрит, я на него соглашаюсь — это необходимость, с одной стороны, с другой — вдохновение и азарт. Моя профессия в принципе так устроена: либо ты работаешь много, без меры, без этого вот «мне так неудобно», либо отдыхаешь. (Смеется.) — Но ты так же горишь ролями? Научилась ли не волноваться на пробах и не слишком огорчаться в случае неудач? — Нет! Я очень увлекаюсь материалом, волнуюсь и огорчаюсь, когда не случается. Ни время, ни пробег этого не изменили — все как в первый раз. Правда, потом я, как правило, радуюсь, что не случилось, потому что преимущественно получается не пойми что. Затем выходит «не пойми что», но уже со мной, и я думаю: «Какая, в сущности, разница, ‘potato potahto» (что одно, что другое). (Улыбается.) Мне кажется, что у тебя как раз все очень достойно… — Да. Пока я не испытывала жгучего стыда: но кто знает, что меня ждет. (Улыбается.) И все же ты никогда не завидовала кому-то, смотря очень хороший фильм? — Нет, я не завистлива. Меня радуют и вдохновляют чужие крутые работы: нет ощущения, что я с кем-то делю еду или одежду. (Смеется.) Я крайне редко думаю: а как бы это сделала я, а вот я бы… Потому что если все сложилось, если все хорошо, значит, там все на своих местах. Кстати, когда мне нравится спектакль, чаще возникает это ощущение: «Я этот салатик готовлю лучше, я в него добавляю тертое яблочко». Но это от нехватки театра в моей жизни сейчас, наверное. Ну, повторюсь, у тебя много своих вкуснейших «салатиков»: «Художник», «Ваша честь», «ГДР», премьеры которого я очень жду… — И я тоже жду «ГДР». Думаю, будет лихо! «Вашу честь» я сама с удовольствием смотрела. Там прекрасные работы у моих партнеров. А какой новый, какой мощный и убедительный Олег Евгеньевич Меньшиков! Мне всегда хочется сказать о партнерах, но почему-то это вырезают из интервью. (Улыбается.) В «Художнике» мы работаем с Сашей Горбатовым, он замечательный актер. И не раз уже мой партнер по площадке, мне с ним очень легко. И вот опять «ГДР», и мы вместе: какая-то реинкарнация пары в разных временах и обстоятельствах. Еще моим партнером в «Художнике» был Витя Добронравов. Он — большая часть моей жизни, я знаю его столько, сколько себя. Он удивительный артист и близкий моей семье человек. А ты сильно волнуешься в связи с пиететом перед кем-то из партнеров, тем же Меньшиковым например? — Пожалуй, нет. Кажется, чем больше артист, тем с ним легче. Мало с кем так легко работать, как с Константином Аркадьевичем Райкиным, бесконечно просто было со Станиславом Андреевичем Любшиным и так далее. Это большие, чуткие, деликатные артисты и люди. Олег Евгеньевич живой, внимательный и очень профессиональный. Если и сквозило во мне это отношение «снизу вверх», оно очень совпадало с тем, что надо было играть, — моя героиня наивно влюблена в своего ментора, в человека, которому она бесконечно доверяет, которым восхищается. Все сошлось. Сейчас в самых тонких и глубоких фильмах порой встречаются достаточно откровенные сцены. У тебя тоже были такие — и в «Вашей чести», и в «Беге улиток». Ты стала заниматься фитнесом в том числе и за тем, чтобы в кадре тело выглядело эстетичнее? — Я шла за наполняющей телесной активностью. Мне свойственна лишняя рефлексия, и этот процесс надо останавливать, а во время занятий не думаешь ни о чем. До сих пор это работает, спорт очень прочищает мозги. Насчет того, насколько выгодно мое обнаженное тело будет выглядеть в кадре, я как-то не задумывалась: все-таки работа моя вроде про другое… (Улыбается.) А если не про другое — то и к этому я готова. Удивительно, но ты повторяешь мамину судьбу. Она сначала была замужем за актером, а потом в «Сатириконе» они встретились с твоим папой, правда, он тогда еще тоже был актером, но уже смотрел «налево», в режиссуру… — Мне не хочется проводить никаких аналогий, даже самых близких и очевидных. Я живу с ощущением, что то, что есть у меня, — совершеннейший эксклюзив. (Улыбается.) А тебе нравится заниматься домом, если есть время? — Иногда мне ничем не нравится заниматься, а иногда хочется делать все: убирать, мыть, готовить, и так по кругу. Случается, что застаешь себя с губкой и кастрюлей в третий раз за утро и думаешь: «Я же типа актриса, а не посудомойка; я ж, было время, вон что…» (Смеется.) Сразу становится ужасно смешно от пошлости собственных мыслей, но и такое бывает. В быту мне невероятно помогает мое первое филологическое образование — ресурс я восполняю чтением. Где же ты еще на это время берешь — ночью в кровати? — И ночью в кровати, и «по дороге с работы, по пути в гастроном». Я вообще запойный читатель. У меня бывают периоды, как правило, два раза в год, когда меня в принципе нет: я читаю по книге в день. Это отдых, еще я, бывает, набредаю на материал, который может пригодиться Егору или папе. А последний мой читательский запой привел к написанию сценария, и это очень вдохновляющая и перспективная история с талантливыми людьми. (Улыбается.) Как сегодня должен сложиться твой самый прекрасный день? — Это вряд ли рабочий день: тогда я себе не принадлежу. Недавно мы смотрели «Аватар−2», и там Джейк Салли, главный герой, долго рассказывает про большую семью, как они учат детей охотиться и защищаться, какой наполненной жизнью живет их племя. А ночью они летают вдвоем с женой на своих огромных птицах, и он говорит, что счастье — это просто: когда мы вдвоем и рядом никого нет. Вот что-то подобное ощущаю и я. (Улыбается.) Чем занимается Ульяна, кроме учебы в школе? — Уле предложено выбирать себе занятия самостоятельно. Дальше моя задача не дать ей бросить их в первый момент. Например, дочь хотела прийти на художественную гимнастику, сразу начать участвовать в соревнованиях и, конечно, выигрывать их. А так это не работает: сначала надо хотя бы научиться тянуть носочки. Это иногда трудно, долго и даже больно. А Уле важно делать сразу и круче всех. А тебе важно быть лучшей? — Нет, я человек процесса, а Уля любит результат, но это преодолимо. Нужно просто ее поддерживать. Осенью она захотела играть на скрипке, требовала ее, я нашла репетитора, одно занятие она отстояла и сказала, что все, это невыносимо. На художественную гимнастику тоже попросилась сама, посмотрев ролик, где юные гимнастки в красивых костюмах на соревнованиях выполняют упражнения с лентами и мячами. А дальше она пришла и увидела, что ленту дают кидать не сразу, вначале тебя растягивают. Но Уля невероятно предрасположена к спорту: гибкая, пластичная и очень телесная. Она многое выражает через танец, через тактильное взаимодействие. Я стараюсь не пропустить ее склонности. И вижу, в каком настроении дочь выходит с той же гимнастики, хотя ей больно. С фортепиано в этом смысле сложнее, потому что нужно час сидеть, потом еще заниматься дома, включать голову, вспоминать. И тут уж я настояла, чтобы она занималась: может, это какие-то мои комплексы. Мне жаль, что я не владею ни одним музыкальным инструментом. Форма была найдена максимально щадящая: не музыкальная школа, а домашний репетитор. Надеюсь, я не рушу ее беззаботное детство. Старшие дети очень музыкально одарены, они помогают Уле разобраться в том, в чем я ничего не понимаю, дома есть хороший инструмент — расточительно забить на него и не заниматься. И еще дочь уже два года ходит в театральную студию, туда она тоже попросилась сама, и ей там очень нравится.
