Звезда фильма «Подольские курсанты» рассказала в эксклюзивном интервью нашему сайту о первых ролях в детском саду, новых проектах и сокровенных мечтах Любовь Константинова из породы ранних — свои актерские способности осознала еще в детстве, и дальнейшая биография, включающая службу в театре европы и громкие кинопроекты лишь это подтвердили. — Любовь, как я понимаю, стоило вам в пять лет в детском саду выйти на сцену в образе козы, как ваше будущее было уже предопределено? — По крайней мере, если для каких-то детей выступление перед аудиторией давалось с большим трудом, я, наоборот, невероятно кайфовала от любых постановок, где мне давали роль. Мне нравилось, что в день праздника собирался целый зал зрителей, а родители — это, безусловно, самый благодарный зритель, который всеми силами поддерживает, и то как моя мама смотрела на меня из зала, мне тоже очень нравилось. Я совсем не понимала друзей по садику, которые стеснялись быть задействованными в представлении, некоторые даже плакали. Хорошо помню свое недоумение — это же так здорово быть снежинкой или зайчиком! Надеть костюм, прредставить себя этим существом и заставить поверить в это других. Поэтому вполне логично, что потом я оказалась в детской театральной студии «Кантабиле». А после этого в детско-юношеском театральном коллективе «Дуэт». В выпускном классе набрала более чем достойные баллы по ЕГЭ, но в театральном вузе не они главное при поступлении. Все решает прохождение творческих туров. Хотя приятно знать, что у тебя всего две четверки в аттестате — по алгебре и геометрии. Я же девушка с синдромом отличницы. (Улыбается.) — И, получается, с тех пор ничего в ваших ощущениях не поменялось… — Абсолютно верно. Счастлива, что пошла по этому пути. Ни одного дня в жизни не сомневалась в выборе профессии. Кстати, недавно, на проекте «Лихорадка» Александра Касаткина, у меня как раз был такой разговор с коллегами — мы обсуждали, что у нас уникальная профессия — ежедневно играем, и над нами не давлеет чувство, что это работа в привычном понимании слова. Бесконечно изучаешь себя и людей вокруг, так еще и новые навыки получаешь — я вот за семь лет в кино и стрелять училась, и верховой езде, танцевала с артистами ансамбля в сериале «Березка», снимала отпечатки пальцев, а после «Лихорадки» словарь вирусологических терминов типа «секвенировать», «модифицировал», «геном» и так далее, навсегда в моей голове. (Смеется.) Помимо этого, картинка перед глазами в киноэкспедициях меняется постоянно. Как раз «Лихорадку» снимали то в Москве, то в Туле, то в Крыму, то в Кении. Подумать только — я была в Африке, просыпалась в Найроби, и ехала сниматься в кино! Это ли не чудо. Поэтому я получаю удовольствие, даже когда сильно утомляюсь, недосыпаю. Отдельная радость, если режиссер поддерживает инициативу — с огромным удовольствием переписывать некоторые тексты своей героини, адаптируя под себя, создавая в кадре более конкретного человека. — Мне кажется, сейчас такое делают единицы. Не зря вы себя называете ретроградом. В чем еще это выражается? — Ну, например, в том, что, поступив в Школу-студию МХАТ, я год отучилась и покинула вуз, так как мастерская Виктора Анатольевича Рыжакова была замечательной, но заточена под определенный взгляд на театр, не близкий мне. Я чувствовала, что нуждаюсь в более классическом образовании, поэтому вернулась в родной Санкт-Петербург, где выросла, и окончила наш Российский государственный институт сценических искусств, факультет актерского искусства и режиссуры, мастерскую Сергея Дмитриевича Черкасского. Все, к чему я интуитивно стремилась, я получила. А потом два с половиной года играла около десяти спектаклей у Льва Абрамовича Додина в академическом Малом драматическом театре. Здесь идеально совмещается традиционный, психологический театр и современные реалии. Не подумайте, что я закрылась от современного искусства, я в восторге от отдельных постановок того же Юрия Бутусова. Творчество покоряет, когда над ним трудится большой художник, правда, себя я не всегда могу представить в подобной органике. Просто мне искренне нравится театр, где один актер играет одну роль от начала и до конца, девочки воплощают женских персонажей, а мальчики — мужских, где есть подробный, качественный разбор оригинальных текстов автора. Но ничего не имею против иного прочтения, если в нем есть открытие, оно в целом оправдано, притягивает свежим взглядом и убеждает зрителя довериться режиссеру и его новаторским решениям. — И вы так рассуждаете в свои двадцать восемь лет… — А я всегда такой была. Любила стихи Бродского, Ахмадулиной, Цветаевой, Евтушенко, Рождественского, обожала смотреть старое, душевное кино, и мечтала играть в исторических картинах, где девушки ходят в потрясающих платьях с кринолинами, носят замысловатые прически… Так хочется ненадолго «кинуть» себя из современного мира туда, где еще не было джинсов и смартфонов, примерить роль женщины тех времен, поработать над текстами, над манерой речи, присвоить ее в кадре, сделать органичной. Мечта! Подобного у меня не было с юности, когда я еще только прикасалась к миру кинематографа, меня утвердили на роль в двухсерийный фильм Алексея Козлова «Золотой транзит», где Вадим Андреев играл моего батюшку, и я в белом платье скакала галопом на коне через лес… Обычно, когда начинаешь часто и подробно мечтать о какой-нибудь определенной роли, притягиваешь ее. Так что уверена, это скоро случится. — Что у вас еще выходит в этом году? — Чудесный шестнадцатисерийный детектив Леонида Пляскина «Чужой» с Кириллом Плетневым, Марьяной Спивак, Александром Бухаровым. Говорю «чудесный», потому что он создавался в огромной любви каждого из членов съемочный группы. Проект жанровый, детектив, но из-за яркого актерского ансамбля и творческой свободы, которую мы чувствовали, в нем много юмора, много жизни. Знаете, я уже говорила, что живу так, что закидываю некую мысль во Вселенную, и у меня все сбывается. После того как снялась в «Березке», «Наживке для ангела», в мелодрамах, мужчины нашей семьи — папа с дедом, сказали: «Любань, вот бы у тебя появились проекты и для нас, для мужиков!» Я тут же отправила их запрос в космос — и вуаля, почти сразу попала в детективы «Подражатель» Сергея Комарова и в «Чужого» Леонида Пляскина. Еще на подходе восьмисерийный сериал «В парке Чаир» Сергея Коротаева, где я играю девушку, в чей дом приходит Великая Отечественная война. Девушку, чьей главной мечтой было стать актрисой. История охватит пятилетний период жизни наших героев, мы увидим процесс настоящего взросления и формирования людей с разными характерами, разными представлениями о жизни, о дружбе, любви, чести и правде. Мне очень повезло с партнерами: Антон Хабаров и Федя Федотов, Виталий Кищенко и Вольфганг Черни! А мою подругу Соню по счастливой случайности играла моя настоящая близкая подруга и бывшая однокурсница Даша Жовнер. Если анализировать, то мне зачастую доверяют героинь волевых, идущих напролом за свою правду. Собственно, это я и есть. В сериале «Наживка для ангела» я играла одну из нежно любимых и ярких своих ролей — детдомовскую Майю, она боец по складу, с таким юмором, с таким запасом сил и энергии, что иногда, в трудные периоды жизни, я действительно, без шуток, включала несколько серий, и говорила себе: «Смотри, это Майя, но это же и ты тоже. Какая она маленькая и какая сильная, ее же невозможно сломить, она не сдается, и ты не сдавайся». — Вы разве не нежная тургеневская барышня? — По складу нет. Я легко общаюсь с разными людьми, но чем больше взрослею, тем больше начинаю отстаивать свою правду, свое видение и о жизни, и о профессии. Иногда тяжело, потому что я слишком категорично разделяю добро и зло, черное и белое. Не терплю несправедливость и в чем-то слишком ранима и тонкокожа. Лично я никогда не переживала буллинг, но при этом не терплю никакого физического или психологического насилия над другими, и если сталкиваюсь с этим, считаю нужным вставать на защиту. Вообще, ненавижу скандалы, тяжело их переношу, потому что очень близко к сердцу все принимаю, но уверена, что свои права надо отстаивать. Увы, без здоровых конфликтов в жизни не обойтись. Вы человек компанейский? — В основном. У меня есть забавная черта — я легко умею внезапно доверить самое сокровенное не так близко знакомым людям. Но порой мне хочется побыть воробышком-социофобушком (улыбается), посидеть в сторонке. Вот, помнится, отчего-то я словила такую волну на съемках фильма «Подольские курсанты». Компания подобралась отличная, молодые ребята, но когда они после очередной смены все собирались, болтали, мне требовалось уединение, и я закрывалась у себя в номере, тысячу раз прокручивала в голове уже снятые эпизоды из фильма, бесконечно думала о нюансах предстоящих сцен, реплик героини, слушала Высоцкого и читала воспоминания медсестер. Просто хотелось тишины и сосредоточенности для работы над фильмом на такую серьезную тему. — Я заметила, с каким восторгом вы говорите о коллегах. Далеко не всем это свойственно… — Любить партнера — первое дело! Безусловно, есть люди, с которыми в жизни я бы вряд ли подружилась, но в работе относилась к ним уважительно. Тем более у меня натура такая, я как вода, принимаю форму сосуда, эмпатична, очень чувствительна к энергии между людьми, практически сразу считываю, какой человек напротив меня, как с ним выстраивать диалог, личный или творческий. По этой причине обычно никогда не возникает проблем с режиссерами. — Вспомнилась история с утверждением вас в клип «Сиськи» группы «Ленинград», когда Сергей Шнуров, просмотрев пробы всех девушек, признался, что вы страдаете убедительнее других… — У меня необычайно развита интуиция, и тогда, после проб у Анны Пармас, я почему-то мгновенно ощутила, что они выберут меня, и не ошиблась. Наверное, из меня вышел бы неплохой шпион или детектив. (Улыбается.) После этого клипа меня стали узнавать, подходить на улице. Я не против современных героинь, как видите, хотя, как мне говорили, у меня лицо девушки с советского экрана. Многие считают, что я похожа на Ию Саввину в молодости. В институте была пополнее, как наливное яблочко, и еще больше напоминала актрис того периода. Один из консультантов на картине «Подольские курсанты» мне сказал, что я копия его бабушки в молодости. (Улыбается.) Сейчас похудела, но все равно этот облик сохранила. Забавно, что многие еще угадывают, что я родом из Питера, говорят, что в моей игре есть нотка светлой грусти, ностальгии. — Вы позволили себе дважды войти в одну и ту же воду — однажды уже сбежали из неуютной для себя столицы, а теперь вернулись… — А сегодня мне очень комфортно в Москве! Раньше город был весь перекопан, давил на меня, совсем не вдохновлял после привычного города-музея Санкт-Петербурга с его невероятной архитектурой, реками и каналами. Теперь же Москва стала настолько облагороженной, светлой и родной, удивительно. Еще важно, что к большому кино здесь ты все-таки ближе. Не зря же иной раз слышишь формулировку: «Мы сначала попробуем московских актеров, а если не найдем — привезем вагон питерских». Так что с перспективами здесь значительно лучше. Но в идеале, хотелось бы иметь жилье и в Москве и в Санкт-Петербурге.
