Актриса рассказала о принятии себя и отношениях с избранником Актриса Сабина Ахмедова на российском экране — яркое, узнаваемое лицо, и с каждым проектом она раскрывается интереснее, глубже. Но ей понадобилось время, чтобы принять свою индивидуальность, в том числе и женскую. О близких отношениях и сложностях компромисса — в интервью. — Сабина, в марте мы отмечаем Международный женский день, какое у вас к празднику отношение? В детстве поздравляли маму, делали открытки? — В детстве 8 Марта у меня почему-то ассоциировался с гвоздиками, впрочем, как и любой праздник. (Улыбается.) Маму, конечно, поздравляла, обязательно дарила открыточку из папье-маше, сделанную своими руками. Я воспринимаю этот праздник как символ признания женской силы, индивидуальности. Даже в России, достаточно патриархальном обществе, сейчас меняется восприятие роли женщины. И это не о феминистической повестке, а о своих истинных потребностях, интересах и проявленности. Мы сами начинаем иначе осознавать себя. — По-моему, в обществе довольно противоречивые требования к женщине: делаешь карьеру — «синий чулок», сидишь дома с детьми — домохозяйка в негативном смысле слова. Надо все совмещать и при этом еще быть красивой. — Требования противоречивые, согласна. На мой взгляд, растить детей — это сложнейшая работа. У меня пока нет своих, но я наблюдаю за молодыми родителями, за подругами. «Женщина-мать» — не менее сложный путь, нежели «женщина карьеры». Вырастить человека — это очень ответственная миссия. — Вы очень долго строили карьеру, а сейчас из ваших уст прозвучало «пока нет детей». Уже задумываетесь на эту тему? — Я, безусловно, к этому готова, хочу детей. Но я марафонец (смеется), у меня все происходит достаточно долго. Я свой путь осознала и приняла, хотя вначале и сопротивлялась. Мне казалось, что все получается не так быстро, как хочется. Зато когда я достигаю своей цели, подхожу к ней с ощущением наполненности и объема, именно потому, что так долго к этому шла. — Мама для вас была женским идеалом? — Была и есть. Безусловно, мама — одна из самых женственных, мудрых, тонких натур, которые я знаю. При этом невероятно энергична и бесстрашна — эти качества меня в ней восхищают. Мы с ней в этом плане не похожи, я достаточно осторожна. Она всегда подавала мне пример, что все в жизни возможно, говорила: «Ничего не бойся, действуй». Мотивировала меня на поступки. — А пыталась в вас культивировать женские штучки? — Да, пыталась и пытается. (Смеется.) Я люблю носить джинсы, майки, кожаные куртки. Она уговаривала: «Сабиночка, надень платье, ты же девочка». Но со временем приняла мой стиль. При этом, как мне кажется, я все равно выгляжу достаточно женственно. Особенность актерской профессии в том, что всегда очень много внимания уделяется костюму и мейку, поэтому в обычной жизни хочется максимальной простоты. Быть «чистым полотном». Но я благодарна всем советам мамы и согласна, что иногда красивое платье может полностью изменить настроение и самоощущение. — Когда к вам впервые пришло осознание своей женской силы? В подростковом возрасте? — Нет. Я даже удивлялась, что молодые люди обращают на меня внимание. Внутренне я не ощущала себя красивой. Мне хотелось похудеть, что-то в себе поменять, покраситься в другой цвет. Я постепенно и медленно входила в собственную женственность, принимала свое тело. Мне очень помог мой американский коуч Эрик Моррис, который дал инструментарий, как раскрыть собственную природу и индивидуальность, в том числе женскую. Когда мы перестаем себя критиковать, принимаем даже с самыми неприятными проявлениями, что-то меняется на клеточном уровне, высвобождается большой энергетический ресурс. — Вы с семьей переехали в Москву из Азербайджана. Наверное, сначала вам хотелось ассимилироваться здесь? — Да, я чувствовала себя другой. В детстве я очень хотела ассимилироваться, быть частью стаи. Красилась в рыжий, хотела, чтобы меня звали Лена или Ира. (Улыбается.) Но это нормальный поиск. Потом я поняла, что инаковость — это мое преимущество, но для этого надо перестроить сознание, изменить точку зрения и увидеть это как преимущество. Тем более я в душе абсолютный индивидуалист, и мне нравится быть в своей микровселенной. — В актерской профессии тоже очень важна внутренняя уверенность в себе. — Безусловно. Ты можешь набраться опыта, чему-то научиться, но без уверенности в себе никуда, это база. Очень важно верить в себя, особенно в период становления, когда мало подтверждения твоей состоятельности и нужности. — Прорыв в карьере случился у вас после актерских курсов в Америке? — Мне кажется, да. Эти несколько лет я считаю самыми плодотворными с точки зрения качества проектов. Наконец то, что я делаю, как это реализую, совпадает с тем, как я это себе представляю и хочу видеть. Но процесс самосовершенствования бесконечен. — В последнее время у вас появляются жесткие роли. «Госпожу» я с интересом посмотрела. — Да, это самая жесткая женщина, которую я играла. (Смеется.) — Роли легко от себя отпускаете или что-то в вас остается от героинь? — Вопрос в глубине погружения, это зависит от проекта, от жанра истории. После «Колл-центра» я восстанавливалась две недели — это достаточно много. Помню, первое время мне было сложно ходить в рестораны, торговые центры, другие людные места, потому что во время съемок мы около полутора месяцев провели в замкнутом пространстве, приезжая домой только на ночь. Ну и сама героиня, пережившая тяжелую психологическую травму. Из «Госпожи» было выходить проще, потому что жанр легче. И хотя я изучала ее предельно подробно и глубоко, но у персонажа нет сцен драматичного проживания каких-либо жизненных ситуаций. У нее другой взгляд на жизнь, поэтому в смысле выхода было легче. Но я про этот мир ничего не знала, нужно было понять психологию поведения Ренаты и освоить много технических навыков. — Кожаную плетку? — (Смеется.) И это тоже. Я работала над голосом, режиссер хотел, чтобы я говорила ниже и резче. Моя героиня всегда строит разговор очень конкретно, требовательно. Близкие даже стали обращать внимание, что моя манера речи изменилась. Но это мой подход, мне интересно исследовать психологию персонажа и через него, может, даже открывать себя заново. — Доминирование — интересная история, особенно если вам, как человеку, это несвойственно. — Да, я совсем другая. И мне очень интересна психология таких людей. Когда общаешься с теми, у кого черта доминирования естественно развита, понимаешь, что они воспринимают все совершенно иначе. Не испытывают стыда и чувства неловкости, «не прогибаются под изменчивый мир», живут как хотят, не оглядываясь на чужое мнение. В чем-то такая философия привлекательна. Ощущение внутренней свободы не может не восхищать. Сейчас я читаю воспоминания Лили Брик — она была очень свободной и сильной женщиной, которая даже в такое непростое время не боялась быть собой. — Вам комфортно в состоянии конфликта — на площадке, в жизни? — С одной стороны, конфликта я не избегаю, когда чувствую, что это необходимо. В работе я не боюсь настаивать на своем и всегда это четко аргументирую. С другой — мне очень не комфортно быть в деструктивной атмосфере. С близкими людьми в особенности. Но состояние неопределенности тягостнее в разы, поэтому лучше расставить сразу точки над «i» и проговорить спорные моменты. Хотя иногда находиться в состоянии неопределенности — это очень нужный навык. То, насколько ты стрессоустойчив в этот момент, показатель ментального здоровья. И мне хотелось бы больше владеть этим. — Насколько вы сближаетесь с партнерами во время съемок, есть ли у вас друзья среди коллег? — Мне кажется, я сближаюсь достаточно легко, но подруг у меня немного, и это нормально. В юности мне казалось, что здорово иметь много друзей. На самом деле люди проверяются не только сложностями, но и тем, как они переживают твой успех и на- сколько искренне способны порадоваться. Особенно в нашей профессии. Я понимаю, что в данном контексте всех нас волнует самореализация, но если ты действительно искренний друг, несложно преодолеть какое-то невольно возникающее чувство зависти. Можно найти в себе ресурс порадоваться за близкого человека. У меня есть подруги среди коллег: Карина Андоленко, Юля Хлынина, Лянка Грыу — мы общаемся тепло, открыто. Есть и друзья мужчины: Юра Чурсин, Даня Воробьев — не только прекрасные артисты, но и люди. — То есть дружба между мужчиной и женщиной возможна? — Да, безусловно. Конечно, многое от женщины зависит, как не перейти эту грань. — Что вы находите в друзьях мужчинах, чего нет в девочках? — Наверное, их мужской взгляд на какие-то ситуации, которые меня волнуют. Мужское принятие моей женской стороны. Поддержка. Чувство безопасности. У меня есть очень близкий друг Артем, он сейчас живет в Лондоне, мы дружим уже десять лет. Познакомились на актерских курсах в Лос-Анджелесе. Когда у меня возникли проблемы со здоровьем, он буквально на руках носил меня по врачам. Бесценно, что он был рядом в трудную минуту. — Популярность, наверное, тоже влияет — сейчас труднее впустить в близкий круг нового человека? — Есть свои сложности, но у меня срабатывает интуиция и жизненный опыт — как правило, я распознаю мотивацию, понимаю, что движет человеком, насколько он ис- кренен. Круг меняется, даже и расширяется. — Вы всегда говорили: я не певица, музыкальной карьерой не занимаюсь. Но она все равно развивается? — Она развивается именно как хобби, которое приносит мне удовольствие и некий дополнительный доход. Но я не занимаюсь «чесом», хотя у нас много предложений: срабатывает сарафанное радио. Я соглашаюсь выступать очень точечно, если мне это интересно, приятен контингент. — Поклонники певицы Сабины Ахмедовой — поклонники и актрисы Сабины Ахмедовой? — Да, это пересекается. Невозможно познакомиться со мной поющей и неиграющей, поэтому так или иначе все смотрели мои фильмы. После выступления люди порой подходят и рассказывают, что слушают мои треки на репите. Это те, кто видел сериал «Содержанки». — Новые песни у вас появились? — Нет. Я думала об этом. Должен быть искренний импульс, желание это сделать и понимание, с кем можно это реализовать. Потому что я сама песни не пишу. — А новые премьеры? — Весной должен выйти новый сериал с рабочим названием «Это клиника» — это медицинская драма, где я играю главврача, а Юра Чурсин — такого эксцентричного, очень своеобразного врача-диагноста. Для меня большое удовольствие работать с Юрой, и мне кажется, проект должен быть достойным. Это наш ответ «Доктору Хаусу», но с соб- ственным прочтением. Также очень жду выхода «Триггера−3». — Марина Александрова сказала мне в интервью: мой муж не смотрит мои фильмы… — Я начинаю думать, что это правильно. Это очень мудрый способ разделять дом и работу. — Но, наверное, все-таки хочется рассказать любимому человеку о своих новых проектах, услышать его мнение? — Думаю, это вопрос личности и характера партнера. Важно понимать, с кем и насколько часто можно делиться рабочими моментами. В от- ношениях с артистом, продюсером вы неизбежно станете обсуждать новые работы. С человеком не из актерской среды, наверное, лучше в этом смысле держать дистанцию и оставаться для любимого прежде всего женщиной, а не актрисой. Но это понимание ко мне пришло с опытом. — Так происходило в отношениях с Никитой? Он ведь не из вашей сферы. — Когда мы познакомились, он не видел моих фильмов, потом уже что-то посмотрел. Не все принял. Я думаю, что с человеком не из нашей сферы в этом смысле в любом случае сложнее, требуется определенная работа с обеих сторон. Но если есть такое желание у обоих людей, есть шанс, что все получится. — Вы не испытываете смущения, неловкости, когда смотрите с родными свои фильмы, где есть откровенные сцены? — Мы вместе не смотрим. Родителей я предупреждала, если в кино есть эротика или сцены насилия, как, например, это было в «Колл-центре». Я маму заранее готовила к этому. Хотя она очень прогрессивный человек, спокойно ко всему относится, понимает, что это только работа. — Вам важно мнение мамы о ваших мужчинах и позволяет ли она себе его высказывать? — Очень редко и деликатно, за что я ей благодарна. Мама, как человек мудрый, понимает, что отношения двух взрослых людей — личное дело их двоих. — Поменяли ли вас как женщину эти отношения? — Да, безусловно. Любые близкие отношения нас трансформируют, потому что мы можем понять себя, только соприкасаясь с другими людьми. Именно в близких отношениях проявляются все наши комплексы и травмы, неуверенность, уязвимость — подсвечивается, на что обратить внимание. Может, и существуют такие божественные пары, которые в постоянной благости пребывают, но мне кажется, это просто невозможно. Я многому научилась: быть менее категоричной, искать компромиссы, в чем-то стала более мягкой, более структурной и дисциплинированной. Что-то, безусловно, пошло мне на пользу — например, привычка выключать везде свет и вынимать зарядки из розеток. (Улыбается.) Но вообще, я тяжело отдаю свою территорию. — Что такое своя территория: распорядок дня, право носить что хо- чешь, встречаться с кем хочешь? — Мое личное пространство чаще всего касается моей профессии. Что надеть, с кем общаться, безусловно, тоже являются частью личной территории. Но я готова идти на компромиссы, мне еще очень важна форма, в которой высказывается пожелание. Женщина вообще, когда чувствует себя любимой, способна на очень многое. Но если это категоричное требование — скорее всего, я его не приму. И поступлю по-своему. Так было с самого детства, мой папа очень хорошо понял эту мою особенность и советовал маме высказывать свои просьбы в мягкой форме. Компромиссы естественны. Они могут касаться бытовых вопросов, скажем так, верхнего уровня. А есть фундаментальные потребности и мое убеждение, что их сдавать нельзя. Тогда компромисс ощущается как предательство себя, вот здесь надо ставить границу. Потому что рано или поздно это разрушит все: и тебя, и пару. А вообще, любая борьба с миром и отстаивание прав прекращаются, когда сам глубоко принимаешь себя. Все ответы там. Тогда есть шанс, что и партнер перестанет тебя менять. Либо эти отношения закончатся и появится возможность быть счастливым там, где тебя примут. Когда начинаешь отпускать борьбу и сопротивление, открывается красота момента и начинаешь видеть возможности, которые жизнь тебе на самом деле преподносит. — У нас мужчины все-таки еще очень патриархальные. — Да, и когда я рассказываю своим американским друзьям о динамике отношений, которые свойственны нам в России, они слушают с открытыми ртами. Все-таки мы живем в очень разных мирах. — Вам важно глобально совпадать в мировоззрении? — Да, мне сложно быть с человеком, если мы не совпадаем в фундаментальных ценностях. Могут быть элементы несовпадения, но в целом мы должны находиться на одной частоте. Я, например, не могу общаться с циничными людьми, не могу выдержать даже десяти минут. Мне необходима сердечность общения. Человек может быть прагматичен, практичен, но не циничен. — То есть вы в отношениях открываетесь. Не боитесь ран? — Боюсь, но я могу упасть, а могу и взлететь. Ты должен прикоснуться к человеку, получить определенный опыт — иначе какой смысл находиться здесь, проживать жизнь. Наверное, есть пары, которые живут в некотором смысле параллельно. Возможно, эта форма даже позволяет достаточно долго сохранять отношения, но я так никогда не умела. — Вам свойственны легкость, спонтанность? Можете куда-то сорваться неожиданно? — Если нет какой-то суперважной работы и я свободна, то с удовольствием. — Можете вспомнить какое-то авантюрное приключение в своей жизни? — Наверное, когда мы с моей подругой полетели на фестиваль Sundance в Парк-Сити. Это произошло спонтанно, собрались одномоментно. Это один из самых демократичных фестивалей, еще и лыжный курорт — такое прекрасное сочетание горной природы и творчества. Я часто вспоминаю это приключение, было столько легкости, движения, новых знакомств, хорошего кино, единомышленников из профессии, девичьих разговоров. В таких путешествиях чувствуешь себя предельно живым. — Как бы вы хотели провести 8 Марта, что было бы для вас наилучшим праздником? — Было бы приятно встретиться со своей мамой, подругами, побаловать себя СПА-уходами в Женский день. Обязательно куплю себе цветы. Кстати, я делаю это регулярно. Такая практика очень полезна. Мне кажется, женщине необходимо баловать себя, чувствовать красоту внутри, поэтому очень важно находить время на себя, а не отдавать все силы полностью работе, мужчине, семье.
