Звезда «Знахаря» рассказала в интервью о переменах в личной жизни Модель, «вице-мисс Россия» — в актерскую профессию Светлана Степанковская пришла не сразу. И удивительно, что самые интересные роли в кино появились у нее не благодаря, а вопреки яркой внешности. Но пришлось сделать нелегкий личный выбор. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера». — Светлана, вы родились в Краснодаре. Как считаете, место накладывает отпечаток на человека? — Думаю, да. Край достаточно сложный, многонациональный: здесь живут украинцы, русские, кавказцы. В какие-то моменты нужно уметь бойко ответить, за себя постоять. Когда я была юной, мои индивидуальные проявления не всегда встречали одобрение. Мне хотелось быть более яркой, стильной, и некоторые считали меня странной. Представители кавказской национальности бурно реагировали на мои цветные волосы и пирсинг. В школе сталкивалась и с угрозами, и стычки случались. Но это сделало меня более сильной, характер закалился. — Вы пели, танцевали. В кого такие творческие гены? — Ни в кого. В моей семье никто не был связан с творчеством, искусством. Меня поддерживала только мама. Бабушки призывали выбрать более земную профессию. Одна уговаривала стать врачом, как мой дядя-стоматолог. Другая убеждала, что нужно поступать на юридический, это востребованная и денежная специальность. Но я никого не слушала: сначала мечтала быть пианисткой, потом танцовщицей, певицей и, наконец, актрисой. И родные восклицали: «Ну в кого эта девочка? У всех же нормальные профессии». (Смеется.) Но я выбрала свой путь. — В подростковом возрасте вы с танцевальным ансамблем отправились в Китай. Это другая страна, другая вселенная. Что запомнилось? — Это было потрясающе, лучшее время моей юности. Девять месяцев без родителей! (Смеется.) Мне шестнадцать лет, я живу одна, сама зарабатываю. Первые самостоятельные решения, покупки. Никто тебя не контролирует, можно с друзьями сидеть хоть до утра. Я занималась любимым делом, узнавала культуру новой страны, учила язык. — Вам нравилось быть моделью? — Модельный бизнес у нас и за границей сильно отличается. Это другие контракты, другие гонорары. Когда я вернулась в Россию, поняла, что здесь работа модели, эскорт и проституция стоят где-то рядом, а за границей это уважаемая профессия. Она имеет свою нишу и приносит хорошие деньги. Мне нравилось участвовать в съемках, модных показах, я зарабатывала пятнадцать-двадцать тысяч долларов за сезон. Для семнадцатилетней девушки из Краснодара совсем неплохо. — Вы работали и в Европе тоже? — Да, я достаточно долго прожила в Италии, Германии, Греции. В Париже не подошли мои параметры, мне говорили: «Надо худеть», — и я с удовольствием прилетала в Милан, где мои формы очень ценились. — Почему вернулись в Россию? — Душа русская. Тяжело. Можно сказать, у меня не было нормальной юности, когда девочки учатся в институте, влюбляются, гуляют, взявшись за руки. Я постоянно была в разъездах. Не было своего дома. Нельзя построить прочные отношения. У меня был в Краснодаре молодой человек, но мы расстались, потому что он не выдержал разлуки. А видеться чаще не было возможности. Мне не хватало общения на русском языке. Когда я встречала соотечественников, была бесконечно рада, спрашивала, как там, на родине, дела. В Европе другой менталитет: не принято, чтобы без приглашения заявились гости — и всех надо накормить, и петь с ними песни за столом, и разговаривать до утра, а ведь завтра на работу. Мне не хватало какой-то душевности, я хотела домой. — Светлана, вы стали «вице-мисс Россия», но не раз говорили, что свою внешность воспринимаете лишь как некий бонус… — Да, я считаю, что это подарок судьбы. Я яркая, хороша собой — спасибо генам, папе с мамой, но это не значит, что я лучше других. Есть женщины, которые вокруг своей внешности строят всю жизнь. Они считают, что им все обязаны, перед ними должны преклоняться. На мой взгляд, это неправильно. — Актерская профессия оказалась сложнее или проще, чем вы себе представляли? — Я не знала, что она предполагает такое сильное эмоциональное включение. После серьезной, драматичной роли нужно время, чтобы восстановиться. Я замечаю, как меняются мои реакции, я могу ответить что-то резкое, друзья удивляются, а я просто еще не отошла от съемок. Недавно мы сидели с приятелем в кафе, он предложил мне попробовать какой-то десерт. Я отказалась, он настаивал, и тут я закричала: «Я не буду это есть!» Он посмотрел на меня как на сумасшедшую: «Света, успокойся, это всего лишь пирожное. Не хочешь, не надо». — Вы ориентированы на процесс или уже на карьеру? Устраивает ли вас, как она складывается? — Раньше я была настроена на процесс, но, как человеку азартному, мне хочется видеть и результаты своего труда. Когда случаются победы, есть признание, любовь зрителя — это вдохновляет и хочется дальше расти. — Какие эмоции вы испытали, узнав, что фильм «Возвращение Зои», где вы сыграли главную роль, будет показан в Каннах? — Я расплакалась, честно. Ведь сначала даже не думала, что эта роль моя. Когда мне прислали сценарий, была, мягко скажем, удивлена. Главная героиня — алкоголичка, наркоманка, живет на улице, дети в детдоме — подобного мне еще не предлагали. Спрашиваю агента: «Ты уверена, что прислала мне верный файл?» Отвечает: «Да». — «А как я это буду играть?» — «Ты сможешь». И я стала размышлять, откуда мне брать ресурс. У меня есть приятель-диджей, который бывает на разных музыкальных after party, периодически там встречаются довольно странные персонажи. Он рассказывал про людей со сломанной судьбой, про беременных женщин, которые сидят на героине, брошенных детей — всю эту грязь я впитывала, плюс еще смотрела фильмы на YouTube. Была мысль поехать на вокзал, поговорить с бомжами, но друзья меня остановили. Потом пообщалась с режиссером Адильханом Ержановым, и он убедил меня, что я справлюсь. Признаюсь, для меня это был стресс, потому что я человек гиперответственный, подвести людей, не выполнить задачу ужасно для меня. И то, что фильм так «выстрелил», — огромная радость и счастье. Благодаря этому опыту ко мне пришли другие роли, отличные от тех, что я играла раньше. Не так давно на одной из видеоплатформ вышел сериал «Стая», где я играю следователя. Режиссер Марк Горобец сказал, что я для этой роли очень красивая. Мне специально замазывали брови, рисовали нависшие веки. И я поняла, насколько расширились мои границы. Я не боюсь экспериментов с внешностью. Я и раньше этого не боялась, но приглашали по типажу. — Насчет семьи и внуков не давит на вас? — Конечно, родителям внуков хочется. Но они понимают, что сейчас не слишком подходящий момент. У меня наконец-то произошел сдвиг в карьере, появились хорошие проекты. Я к этому шла, стремилась. — И вы на семью пока не настроены? — Раньше, будучи в отношениях, я об этом думала. Но сейчас мне удобно жить так, как я живу. Да, это приятно — приходя домой, видеть встречающих тебя детей и мужа. Но я понимаю, как сильно отвлекают домашние дела. Я не смогу полностью погрузиться в профессию. — То есть единственный член семьи здесь, в Москве, это кот Оскар? — Зато у меня много друзей. (Смеется.) А Оскар появился во время пандемии, когда мы сидели на карантине. В тот момент мне остро не хватало существа, о ком я могу заботиться. Ко мне приехала в гости подруга, и я расплакалась, рассказывая, как мне пусто, одиноко, грустно. И она предложила: заведи кота. А у меня до этого был кот Верон, довольно злобный, никого не любил, кроме меня. А я любила его. Он прожил десять лет. Умер, когда я была на съемках, я тогда даже позвонила маме, попросила ее приехать — не могла заставить себя войти в пустую квартиру. После его смерти я думать не хотела о том, чтобы еще кого-то впустить в свою жизнь, к домашним животным привязываешься очень сильно. Но подруга уговорила. Выбрали малыша бенгала: «Он красивый, тебе под интерьер подойдет». Нужно было прочитать, что за порода. Но я чувствовала: если сегодня мы не поедем за котом, я уже на это не решусь. Ему был всего месяц, я кормила его из пипетки, он плакал как ребенок. Сердце мое растаяло. Почему Оскар, спросите? — Наверное, это профессиональная мечта? — Да, я материализую желания. (Смеется.) Но смех смехом, появился кот — и вот наш фильм представили в Каннах. — Светлана, а вообще комфортно одной, не в отношениях? — У меня были долгие отношения, они длились почти десять лет. Это была моя самая сильная любовь. Я восхищалась этим мужчиной и благодарна за то, что он был в моей жизни. Он был старше, заботился обо мне. Но в силу того, что он не из творческой среды, понять некоторые нюансы моей профессии он не мог, пытался меня контролировать. Но творческого человека нельзя держать в рамках, это не дает ему возможности развиваться.
